| Главная » Статьи » Свадьба » Свадьба Оформление |
Чувашская свадьба
Если холостяк задумает жениться, то он и сам невес¬ту искать не ленится. На означенных семиках, подо¬бравши себе партию своих деревенских девок, просит он их завлечь ту красавицу, которая ему по нраву, хотя бы она была и из дальней деревни. Однодеревенские деви¬цы, угождая своему холостяку за какой-либо пряник или косушку винца, заманивают указанную им невесту в свое общество, заводят с нею разные разговоры, гуляют с нею по гульбищу семику, потчуют и ее пряниками, ко¬торые подарил холостяк, а сам он давно наблюдает ее исподтишка и вникает в беседу ее; девица, может быть, и сама его замечает, но скрывает это от других, пока судьба не сведет их на брак. Когда же жених высмотрит совершенно свою невесту и останется ею доволен, то сле¬дует новое со стороны его потчивание тем однодеревенским девицам, которые завлекли возлюбленную его в свой круг для наблюдения. Есть холостяки и такие, которые не стараются высматривать себе невест на се¬миках и прочих тому подобных гульбищах, а делают это или при сватании, или ранее сватаний при другом удоб¬ном случае, как, например, желающий жениться холос¬тяк засматривает себе невесту тогда, когда он нарочно приедет в дом ее под видом покупки хлеба или чего-нибудь другого. Тут также невдомек отцу невесты, зачем приехал молодец к старику другой деревни: он полагает, что действительно нужен ему хлеб, поит его пивом, ко¬торое, случается, подносит та самая дочь его, которую молодец желает высмотреть. Бывают случаи, что невест находят особые сватуны, занимающиеся этим ремеслом, не из родственников, и даже из других деревень мужчины и женщины. Таким образом жених, высмотревши невесту, объяв¬ляет родителям своим, готовым его женить, что по нраву ему дочь такого-то старика, из такой-то деревни, и просит их сватать ее по его назначению. Отец жени¬хов, взявши с собою одного мужчину из ближайших родственников, отправляется с ним в дом невесты, а если жених не знает невесты, то и его берут с собою на смот¬рение, взявши притом штоф или четверть вина для угощения невестиных домашних. Приехавши к невесте в дом, зашивают родителей ее, согласны ли они отдать дочь за такого-то, и ежели согласны, то тут же условливаются о калыме. Красавицы чувашские согласие или несогла¬сие на брак объявляют начально матери, а эта отцу; но отец невесты, добиваясь ли большого калыма или со¬блюдая приличие, не скоро соглашается на отдачу своей дочери, говоря, что у него семья невелика, работать не¬кому, что дочь еще молода, несмотря на то, что другой невесте стукнуло уже 25 лет или даже более. Чувашские молодцы на это прежде были не разборчивы, но ныне постепенно оставляют прежнее заведение, берут жен лет в 20 и даже в 19. Чем богаче невеста, тем более требуется калыма, который бывает до 300 руб. ассигн [ациями] и даже больше, а малый калым от 10 до 50 руб. ассигн. Когда уговорятся c обеих сторон об этой денежной да¬ни, то в доме невесты кладут на стол каравай хлеба и ставят соль в солонице, а калым женихов отец кладет в кошельке, по-чувашски еньчик, на каравай; потом невестин отец, а за неимением его брат или мать, взявши каравай с калымом и оборотясь с новым своим сватом к дверям, конечно, на восток, молятся, держа под мыш¬кою шапки и произнося сии слова: Хирьбе крюне, тора, ан бус! «Дочь с зятем, господи, не порушь!» Хирьбе крюне сын халап хыйсин, тора, ан яр! «Дочь с зятем на людские речи, господи, не (попускай!» Ан вурсьтар, ан ятлаттар, тора, вулзане! «Храни в благонравии и мире, господи, их!» Перь кавар, перь шотла порынма, тора, полыш! «В единой дружбе, в едином согласии жить, господ и, по¬моги!» После сего моления, поклонившись друг другу, ста¬рики садятся за стол, и тут первый из них, т. е. невестин отец, вынув калым из еньчика, берет себе, а кошелек отдает обратно женихову отцу, вложивши в него грош или пятак, чтобы у нового свата не переводились в ко¬шельке деньги. Потом -починает хорошее мартовское под¬снежное пиво и угощает им сватающих и всех, кто при этом может случиться, а отец женихов потчует приве¬зенным вином, начиная от большого до малого. Пивом при этой церемонии обносит иногда и сама невеста также всех по порядку, а жених, посидевши чинно на кутнике, т. е. на лавке у двери, наконец выходит на двор с невестою и просит ее показать свое приданое; та охотно по¬казывает его своему будущему мужу в клети или в амбарушке, при своих сестрах или подругах, и жених, при рассматривании каждого платья, из любви к невесте, вос¬клицает: Ну сан таза ала! Ну сан чиберь кусь! то есть: «Ну, твои чистенькие ручки! Ну, твои хорошенькие глазки!» —потому что приданое состоит более из рубах, сарпанов, башмаков, вышитых шелком разными узорами трудами самой невесты, равно в шульгамах и про¬чих нарядах, о которых речь будет впереди. Между тем старики, сидя в избе, крепко друг друга потчуют и, повеселясь, прощаются. Женихов отец с родственником своим или сватуном и самим женихом чинно едет домой на па¬ре или на одной своей хорошей лошади; на козлах бодро правит сам жених, в щегольском кафтане, в шляпе с шелковою кистью и сапогах; известии отец провожает со двора новую родню, а невеста следит ненасытными взорами исподтишка за своим возлюбленным, который, по выезде со двора, ударивши, как говорится, по всем по трем, быстро скачет «ко дворам»; а отец его с сватуном или родственником, сидя вдвоем на щегольской телеге, запевают песню: «ой-яй-оях-ой–яйях-ой-яйях», приговари¬вая часто слова: тора полышре пире хирь сиорасьма; манын улым Кригори бор, диабып абе; она тора полштыр мана да пыхмашкын, подшая да полышма. Атяй-абай бак порынма тора каладыр она, то есть «Бог помог нам невесту сосватать; у меня сынок Григорий есть, говорю я; ему бог помоги и меня призревать и царю помогать. Как отцы наши живали, так и ему, господи, повели». Эту пес¬ню они поют до самого двора своего. После такого сватания, через три дня, жених один, верхом, едет к невесте с вином и положенными в такмак (кожаная сума вроде русской кисы) гостинцами чыгыт и сюгю, то есть сырниками из творога и печеными на ско¬вороде в масле лепешками из кислого теста, поит отца и мать невесты и самую невесту, и тут решают они, когда быть свадьбе. Эта поездка жениха называется кумул сиол, то есть «приветная дорога» или «приветствие». Со времени просватания невеста из деревни своей никуда уже не ездит и не ходит, шьет себе в приданое рубахи Й прочее платье, в этом помогают ей сестры и подруги, которые еще поют эй песни, припевая жениха, как, например: Пирен чиберь хитре ача бор Кригори, хора хирим Тареби, Тареби! ай-яй-ай-яй-ай-яйях-ойяй-ях то есть: «У нас хорош-пригож есть молодец Григорий, Григорий! Черная дочка Дарья, Дарья, ай,ай!» Жених же до свадьбы веселится с своими товарищами, которых поит у себя пивом, но к невесте более уже не ездит. Затем через неделю или через две, смотря по уговору, когда быть свадьбе, жених, под руководством своих ро¬дителей, избирает для свадебных церемоний следующие лица: 1-е. Из родственников СВОИХ той бось «свадебную го¬лову». 2-е. Из родственников или постороних хыйматлых «посаженого отца»; по-чувашски хыюлла значит «сме¬лый», а хыймашкын «для смелости», следовательно, ли¬цо сие есть в собственном смысле не посаженый отец, а избранный для смелости или, просто сказать, смель¬чак на свадебных церемониях. 3-е. Мун-крю «дружку». По-чувашски мун значит «большой» или «старший», а крю — «зять», следователь¬но, по производству мун-крю значит «старший зять», так как это звание большею частию занимает кто-нибудь из зятьев жениха или из других родствененников иногда даже из по сторонних, смотря по расторопности их. 4-е. Жена мун-крю назначается свахою за женихом и невестою и называется мун-крю арым, то есть «старшего зятя жена». 5-е. Кизинь-крю, то есть «полдружка», или «младший зять». В сие звание избираются непременно из холостя¬ков, из родственников жениха или из посторонних. Не¬смотря на эпитет младший, он бывает со старинным лу¬ком и стрелою, которые у многих чуваш еще хранятся, как древность, доселе. 6-е. Пюлюхсе «служитель», из молодых мальчиков, для присмотра за лошадьми как за жениховою, так и за лошадьми прочих поезжан. И, наконец, 7-е. Избирают одного или двух пузырни¬ков и им в помощь одного или также двух холостых мо¬лодцов с бубнами, называемыми барабанами. Инстру¬мент сей точно похож на барабан с двумя для битья палочками: это — деревянное лукошко, обтянутое с обоих концов собачьею или бараньею шкурою, дающее весьма резкий звук, как турецкий барабан, но гораздо его мень¬шее; навешивается бечевкою через плечо. В этом состоит чувашский свадебный оркестр. Когда все эти лица будут избраны, то в день свадьбы у жениха рано утром выметается двор как можно чище, также и у невесты: известно, что у чуваш дворцы обшир¬ны и покрыты летом зеленою муравою. Среди двора устраиваются как здесь, так и у невесты, для свадебной церемонии, четвероугольные места из досок, положенных на чурбашках, вышиною в аршин, с обширною в сре¬дине площадкою для плясок. Лавки эти, называемые шилик, точно такие, как у фигляров в балаганах для зрителей, и со входом с одного угла на площадку, на ко¬торой ставят два стола с пивом, вином и разными ку¬шаньями, а к одному столу привязывают березку для вешанья подарков. По устройству такого амфитеатра жених посылеат верхом полдружку собирать на свадьбу прочих поезжан, и полдружка, разъезжая по жениховой деревне и прочим ближайшим околодкам с подвязанным на шею лошади колокольчиком, подъезжает ко многим дворам, само со¬бою разумеется, первоначально к родственникам жени¬ховым, и кричит: Айдыр тоя! Арымлы — арымне илъдер, ачаллы арым — ачине ильдер, ача сиоклы—токмак ильдер! То есть: «Поедемте на свадьбу! Женатый жену пусть возьмет, с детьми женщина пусть и детей с собой берет, а если детей нет, то колотушку пусть возьмет». После такой повестки поезжане собираются к жениху в дом верхами и на телегах с кибитками и колокольчи¬ками: на хорошей свадьбе бывает подвод до 60. Верхами являются больше холостяки, у которых на шею лошадям подвязаны или колокольчики, или бубенчики; сами же они одеваются на свадьбу в красные кумачные или си¬ние пониточные кафтаны (каптал), а у кого нет такого парадного кафтана, то остается в простом кафтане; но, само собою разумеется, бывают они тогда все вообще в сапогах и в щегольских шляпах с кистями. Здесь нельзя умолчать о том, что в Козьмодемьянской уезде чуваш¬ские холостяки одеваются отлично, у них есть даже каф¬таны, обшитые сурком или (хорьком, да и сами молодец к молодцу, а у низовых чуваш холостяки либо слепые, либо плешивые, хромые и паршивые, в особенности в Цивильском и Чебоксарском уездах, да и неразвязны в обращении. У женщин наряд весьма примечателен и заслуживает особенного описания. Во-первых, женщина надевает су¬конный или пониточный синий кафтан (хыс) с четвероугольным воротником, лежащим назад, шириною в чет¬верть и обшитым по краям разными шелковыми тесьмами или лентами. Подпоясывает она этот хыс шелковым вяза¬ным широким поясом с прекрасными наконечниками из золотого или серебряного позумента; у которой же нет подобного кафтана (хыса), та надевает на себя сара (желтянку), похожую на дамскую визитку или бурнус. Она бывает с рукавами и вышита вся вычурными узора¬ми шелком как по канве. Желтянкой называется этот на¬ряд потому, что узоры его все желтые. Во-вторых, наза¬ди к поясу подвешивается туваткал «четвероугольник» (по случаю его четвероугольной формы), вышитый по¬добно саре и покрывающий весь зад. В-третьих, на голову надевается хошпа, иначе называемая вал ами. Хошпа у низовых чувашских женщин высокая, как бурак, а у здеш¬них—красивая низенькая, покрывает едва лоб и виски, как широкая лента; шириною она меньше ладони, с прости¬рающимся книзу до поясницы концом, вроде ленты такой же ширины. На голове хошпа украшена серебряными старинными мелкими монетами, а конец ее назад унизан нынешними монетами, от полтинника до пятачка посте¬пенно; у бедных же в числе монет много находится мед¬ных небольших блях с изображением разных всадников на конях. В-четвертых, «надевается через плечо вроде сол¬датской портупеи лента, шириною в ладонь, украшенная по краям (разными шелехами и корольками, а посреди¬не— старинными серебряными мелкими и круоными монетами до полтинника. Это называется ама, т. е. «жен¬щина». В-пятых, на шею надевается теветъ вроде ожерелья, унизанное равными старинными монетами от четвертака до гривенника. Оно бывает только по грудь, как у татарок ворот рубахи, и шириною пальца в два. В-шестых, на груди две большие шульгамы, из них первая, верхняя, длиною и шириною в четверть, а нижняя длиною четверти в две, шириною в четверть. Они униза¬ны в несколько рядов плотно, как будто чешуей, на тол¬стой коже, серебряными старинными мелкими монетами, а по краям — нынешними монетами от пятачка до чет¬вертака, и сверх того нижний край унизан белыми ко¬рольками, называемыми иначе змеиными головками. Эти шульгамы у чувашской молодки покрывают вою грудь. В-седьмых, сверх всего описанного наряда наки¬дывают женщины на себя шобыр вроде большой шали. Он бывает из холста, кругом с кистями, а по углам с вы¬шивками. Наконец, в-восьмых, в ушах вместо серег на подвесках находятся деньги от четвертака до гривенни¬ка и круто согнутые серебряные или под серебро про¬волочки, называемые алга «серьги». На ногах толсто наверчены онучи с подвязками наверху и маленькие кра¬сивые с небольшими головками лапти (такие лапти на¬зываются шырча пусьла сюбада, т. е. «с бисерными го¬ловками лапши», хотя бисеру на них вовсе нет), а на кисть одной руки навязывают женщины сарпан, вроде полотенца, вместо платка, которым они машут, когда поют песни. На пальцы, само собою разумеется, навздевают множество перстней серебряных и медных с деше¬выми камешками, а на поясе рубахи развешиваются по бокам лаптак, коротенькие вроде лент украшения с раз¬ными узорами, (вышитыми шелком и с кистями на кон¬цах. Сверх того навязывают на пояс кожаные кошельки с деньгами и разные корольки. Когда женщина приготовляется ехать на свадьбу, то серебряные свои украшения все вычистит мелом, чтоб блеснуть в обществе, и, действительно, в таком наряде она производит эффект в своем кругу. У богатой женщины весь наряд стоит более ста рублей серебром, и свадебное одевание у чувашских женщин бывает весьма продолжительно. Когда все поезжане соберутся, сестры или родствен¬ницы начинают одевать жениха. Одевание происходит, как летом, так и зимою, непременно на дворе в амбарушке или клети. Надевает он хороший кафтан, подпоя¬сывается шелковым кушаком, а сзади подвязывают ему туваткал «четвероугольник», значащийся в числе жен¬ского наряда под № 2-м, и туваткал покрывает у него весь зад; напереди надевается фартук запон, вышитый на труди разными узорами, равно и по краям и на кон¬це; запон надевается на шею. На полову жениху наде¬вают красную парадную суконную шапку с сурковым или хорьковым околышем и навязывают на «ее бумаж¬ный или шелковый красный платок, распустивши один конец; на ноли надеваются сапоги с чулками или онуча¬ми, а рубаха на женихе бывает с воротником, унизанным деньгами, гривенниками или пятачками; на руки наде¬вает он черные кожаные перчатки или маленькие рука¬вички, а в руку берет казацкую нагайку. Когда жених оденется, то полдружка ходит от него к амбарушки три раза с ковшом пива к родителям его, сидящим чинно в избе за столом, и спрашивает их каждый раз, что они пожертвуют сыну своему (то есть лошадь ли, амбар ли или что-нибудь другое)? Родители отвечают полдружке, что если-де сын будет добронравен, то они ничего для него не пожалеют, намерены отдать весь дом ему в нас¬ледие. Такие слова полдружка передает жениху, с кото¬рым наконец выпивают .по ковшу пива, поднеся друг другу. После этого полдружка с женихом тотчас выходит на двор, где устроены лавки (шилик) и, по повелению той бося (главы свадьбы), кричит музыкантам, пузырникам и барабанщикам, начинать играть. Когда же оркестр загремит, то поезжане начинают бить в ладоши с присвистом, а полдружка пляшет; после него пляшут по очереди два из холостых молодцов. После пляски все поезжане и жених шумно идут в избу к родителям с пес¬нею: «Ой-ра-ре-ря-ре-ря-ря ой-ря-ря-ре-ря-ря». Это начало свадьбы называется шынгылаче «тревожатся» или «поднимаются». В избе для жениха приготовлен особый стол, и за столом на лавке разостлан войлок или кошма собанчик. Взошедшие поездом в избу, к родителям, жених трижды переворотит войлок и ударит его три же раза нагайкою, чтобы дурное с места его удалилось. Потом отец кладет на войлок целковый или менее, смотря по состоянию, и тогда жених, до того времени стоявший и дожидавший¬ся, чтобы не сесть на пустое место, садится и деньги бе¬рет себе. Тут полдружка потчует жениха и всех поезжан пивом и вином, находящимися в избе в довольном коли¬честве, и когда всех подпоит, надевает на одно плечо лук, навязавши на верхний конец его для красы холста аршин шесть, вложив стрелу в кожаные ножны (по-чу¬вашски кистень), которые подвешивает себе на кушак как шпагу. Нарядившись таким образом, полдружка еще раз пляшет под звуки пузырей и барабанов, при хлопанье в ладоши с присвистом прочих поезжан, а потом предла¬гает другим веселиться и плясать; на этот вызов пляшут поодиночке двое или трое из холостяков. По окончании танцев полдружка зовет всех поезжан: Айдыр, ачазамыр, каябыр «Пойдемте, ребята, поедем», и таким образом отправляются к невесте жених, дружка, жена его (сваха), полдружка, пузырник и прочие поез¬жане, в особенности холостые верхами, а другие муж¬чины, равно и все вообще женщины, на телегах с кибит¬ками. Случается, что на иной телеге сидит иногда чело¬век до 10-ти и более, если поезд велик и свадьба богата. Той бось (глава свадьбы) повесит через плечи четыре такмака (кожаные сумки) с гостинцами, то есть сыр¬никами (чигыт) и печеными на масле лепешками (сюгю), а дружка — два такмака с такими же гостинцами. Женщины в своих нарядах едут стоя, держась за ки¬битки. Выехавши за полевые ворота жениховой деревни, той бось (глава свадьбы) приказывает остановиться поезду и кричит: «Вое ли ребята выехали?» — и когда удостове¬рится, что выехали все, командует снять шашки мужчи¬нам и молиться богу. При молении той бось, держа под мышкою шапку свою, говорит: Тора сирлах, тора ан прах, тора полыш пиря, намус ан кударт, то есть: «Гос¬поди, помилуй, господи, не оставь, господи, помоги нам, не введи в стыд или в посмеяние». Помолившись таким образом, отправляются далее за невестой. Когда едут за невестою, женщины, стоя на павозках, поют дорогою следующую песню; Сябах (2) изэ тохыбыр (3), ильмезыр каясь сиок (3) «Непременно (2) увезем (3), не взявши не поедем (3)». Пирин бада пырэан лаих полинь лаихчи (3) «Имею¬щая приехать с нами о! если бы была хороша (3)!» Хонежине хонемушьне иоралла полиньчи (3) «Свекру и свекрови о! если бы была угодлива (3)!» Опушкибе варла порниньчи, чиберь порниньчи (3) «Ах, как бы и с мужем пожила согласно (3)!» Ислеми[н] син ан болдырчи, ислегген син полдырчи (3) «Не ленива бы была, а работящая (3)». Пире йибыл-ябыл син ан болдырчи (3) «И для нас была 'бы не противная (3)». Сяк син иоралла ползан иоричи (3) «Как бы хорошо было, если бы была годная (3)!» Мужчины поют хором: «Эй-ре-ре-р-яй, ре-ре-ряй-рай, ой-рай-рай-рай, ой-ра-ра! Ээх-оиох-оиох-ой-иой-иой-оиох-оиох». И последнее беспрестанно повторяют. Но все эти припевы никаких слов не заключают, а один толь¬ко голос с вариациями. Такие разнообразные песни, крик и шум поезжан, иногда голосов во сто, игра на пузырях я бой в бараба¬ны, стук повозок с кибитками, звон колокольчиков на каждой дуге, а у верховых на шее каждой лошади, равно брякотня бубенчиков — все это совершенно оглушает. Притом же множество верховых в разнообразных каф¬танах, едущих в одной груде наподобие взвода, пред¬ставляют вид какого-то необыкновенного отряда; разве¬вающийся у жениха на шапке красный платок представ¬ляет вид какого-то шлема, а с женихом скачет полдружка с луком через плечо, и на конце лука развевается навязанный белый холст, как знамя или флаг. Чем ближе подъезжают к невестиной родине, тем более ста¬раются поезжане, а в особенности верховые холостяки кричать и шуметь, чтоб показать свою удаль молодецкую и удивить красавиц, (которые, завидя издали приближаю¬щийся поезд, начинают перебегиватъ и охорашиваться, то есть приглаживать свои волосы, чтобы от них светил лоск, одевшись заранее в лучшие рубахи, а ребятишки взлезают на крыши, чтобы издали увидать поезд с же¬нихом. Между тем у невесты для свадьбы все приготовлено: сварено барана два или три в больших котлах для сто¬ла, да запасено пива и вина, но впрочем при таком раз¬гуле чуваши мало едят, а более пьют. Когда поезд приблизится к двору невесты, то ее вый киль бось «глава веселья» запирает ворота и кричит: Тур, той «Стой, свадьба!»—дабы получить недоплачен¬ный калым за невесту, и прибавляет, что если не будет заплачено всего калыма, то возьмите невесту и поезжай¬те без овсяного угощения и приданого, так как иногда бывает у них точно калым недоплачен, и в таком случае поезд въезжает на двор к соседу невесты, откуда глава свадьбы с дружкою являются для переговоров к невести¬ному отцу, с которым дело улаживают как должно, и тогда свадьбу впускают к невесте. Впрочем, эта церемо¬ния делается иногда из прихоти со стороны невестиного вый киль бося (главы веселья), хотя калым и был упла¬чен при сватаний. По вступлении поезда на двор к невесте, той бось, дружка и полдружка вместе с женихом объезжают вер¬хами три раза по солнцу кругом шилика, то есть вокруг устроенных лавок. Потом невестин той бось, то есть «глава свадьбы», велит жениху слезть с коня, и тут дружка с пол дружкою чинно принимают его с лошади, а лошадь его, как и прочих других, отдают йод присмотр пюлюхси «служителя». Тут жениху подает кто-либо из родственников невес¬ты ковшик пива и, когда он выпьет, говорит ему: Лар вырна, то есть «Садись на место». Когда жених взойдет в шилик (место для сиденья и пирования с лавками), переворачивает разостланный войлок, как и у себя дома, и три раза ударяет нагайкою, а невестины родители кла¬дут на войлок деньги, целковый или менее; жених, взявши деньги себе, садится на свое место за особый приготовленный ему стол вместе с дружкою и свахою. У жениха на столе лежит непочатый каравай хлеба, мас¬леные лепешки (сюгю), яичница, приготовленная на мо¬локе, и другое какое-нибудь молочное кушанье, ибо ему, кроме молочного и яичного, ничего не подают, дабы жених наслаждался как сыр в масле. Он тут сидит в шай¬ке, повязанной, как сказано, платком, в перчатках или рукавицах, держа в руках нагайку; а за другим столом в этом же шилике садятся на приготовленные подушки (сидар) свадебные главы той бось как с жениховой, так и с невестиной стороны, в шапках же; у них на столе находится пиво, вино и вое гостинцы, привезенные в такмаках на плечах жениховым свадебным главою, равно и дружкою, и сверх того к столу их привязана кудрявая березка, на вершине которой развевается, вроде флага, белый сарпан (повязка женская вроде полотенца с узо¬рами по краям); к этим двум лицам присоединяются отец и мать невестины и потчуют их беспрестанно. Сва¬дебные главы, сидя чинно на подушках, наблюдают за гуляньем и пированьем поезжан, как начальники на этом торжестве. В то же самое время, как жених усядется на свое место, начинают в клети или амбарушке убирать невесту подруги ее, называемые хир сиом, то есть «помощницы». Эти девицы одеваются сами как можно чище и для отли¬чия от прочих надевают через плечо ама, наряд (под № 4-м) вроде широкой ленты, унизанной мелкими монетами и разными шелехами, которые побрякивают во время ходьбы. В продолжение одевания невесты стекаются в убор¬ную клеть ее для смотра и прочие девки и ребятишки. Первоначально подруги надевают на невесту хыс, наряд, значащийся под № 1-м, а потом через плечо ама, как и у подруг ее (наряд под № 4-м). Между тем невестин вый киль бось «глава домовеселья» ходит три раза, как и у жениха полдружка, с ковшом пива к родителям ее, сидящим в шилике с той босями (свадебными главами), и, подойдя к ним, спрашивает каждый раз, что они дадут дочери в приданое? Родители скромно отвечают ему, что если она будет хороша, то дадим и лошадь, и корову и овец, и всего, что ни пожелает дочь. Возвратившись к не¬весте в уборную клеть, вый киль бось говорит, наконец, таву сана, то есть «поздравляю тебя», или «здравствуй», и выпивает ковшик пива, а потом подносит невесте. Когда невеста выпьет, то подружки накрывают ее длин¬ным белым покрывалом пюргенчик, с вышивками на уг¬лах и по краям, но невеста три раза отмахивает с себя покрывало, не желая быть под ним; наконец, она с пе¬чальным видом опускает покрывало на свою голову. Тут ее вый киль бось приказывает невестину пузырнику иг¬рать, а прочим плясать. Первоначально пляшет сам вый киль бось, а за ним две подруги невестины, поодиночке. По окончании танцев невесту ведут в избу под пок¬рывалом, там для нее постлана перина за занавесом, приготовлен стол с закусками, обыкновенно с маслены¬ми лепешками сюгю, сырниками чигыт, поставлено пиво и вино. Зашедши с правого конца стола, невеста садится на перину тюжек, отдернувши несколько занавес чадыр. Рядом с нею садится замужняя сестра ее или другая родственница и учит, как выть, провывши сама раза с три. Вытье по-чувашски говорится хюхь, а воет — хюхлять. Невеста воет слезно и приговаривает более сии слова: Ах, ати! ах, аби! Мана азыр иоратмарыр, прахса ярат-тыр; манын ись сыре иорамаре тем, то есть: «Ах, батюшка, ах матушка! Меня вы не взлюбили, оставили, выдаете; моя работа вам не понравилась, верно». Обращаясь к братьям и сестрам, она говорит, привывая: Ай чонзим пичи бор диадып, аи чонзим агги бор диадып, то есть: «Ах, душенька братец, говорю! ах! душенька сестрица, говорю!». Слов употребляет она при вытье множество. Если тогда знающему чувашский язык находиться близ плачущей невесты, весьма трогательными покажутся ее выражения, в особенности когда начнет привывать родные поля, леса, воды, колыбель своего младенчества, воспитание родителей, благодеяния их, свои труды, да¬лее, горькую разлуку с родиною и родными, будущую участь в кругу потомков другого родоначальника, и в сем случае плач ее подобен следующим стихам: О ты, Юнга, родной мой край, Где колыбель меня прияла, Лью слезы, говоря: прощай! Я сиротой печальной стала. Прощай, страна моих отцов, Прощайте, дни мои младые! К тебе я сохраню любовь, В пределы удалясь чужие. Мой конь не всю меня увлек: Здесь я часть жизни оставляю, Прими, прими ее навек, Тебе в дань сердце обрекаю! Таким образом, невеста, продолжая, выть, обнимает каждого из подходящих к ней поочередно, начиная с родителей и прочих родных, всех однодеревенских с нею мужиков, женщин, девиц и даже ребятишек, при¬читая каждому из них приличные слова, и плачет во весь голос неутешно. Она притом подносит подошедшему ковшик корга пива, в который тот кладет ей грош или пятак, а другие кладут по гривеннику, четвертаку и да¬же по полтиннику, смотря по достатку. Деньги сии называются хюхь окси «вытные деньги», лучше сказать «дань плача», и невеста кладет их себе либо в пазуху, либо на перину, где сидит. Церемония сия продолжается несколь¬ко часов, пока не увезут невесту к жениху. Между тем у невесты в избе собравшиеся родные и однодеревенские холостяки, девицы и женщины пляшут под звуки невестиных пузырников и сильно гайкают, припрыгивая и ударяя в ладоши в такт, чтобы невесту распотешить и в последний раз в присутствии своей девицы повеселиться. Мы не говорили еще о том, что делается у жениха на дворе; извольте, расскажу: там, как только усядется жених на свое место, равно и свадебные головы с родите¬лями невесты, пойдет такая потеха, что не захочешь в другой раз быть на чувашской свадьбе. Здесь, просто сказать, совершенно содом и гоморра: все поезжане и стекшийся из соседственных околодков обоего пола народ, окруживши италик, где сидят жених и свадебные головы, сильно шумят и гайкают, поют песни, бьют в барабаны, пузырники наперерыв играют в пузыри, и холостяки, в новых своих рукавицах, бьют в ладоши, причем поочередно все пляшут, кроме жениха и голов свадебных той босъ, начиная от дружки и до последнего человека. В народе стоит и большая толпа девиц, пришедших из окольных деревень для смотрения свадьбы и себе жени¬хов. Холостяки, по скончании своих танцев, берут девиц поодиночке за руки и влекут в средину шилижа плясать, девица стыдится сначала, хочет вырваться от них, но безуспешно, молодцы увлекают ее, и она, наконец, очутясь на площадке шилика, становится в позицию и, захвативши рукава белой своей рубахи, протягивает руки, а потом, сделавши раза с три книксен, пойдет передвигать взад и вперед свои ножки в красивеньких лапатках, бодро смотря на молодцов, а руки вздергивая и опуская и делая быстрые обороты; когда же кончит пляску, де¬лает вновь книксен, кланяясь свадебным головам, си¬дящим за особым столом на подушках и в шапках. Тут девице подают ковшик пива. Таким образом холостяки перебирают поочередно всех девиц, сколько бы их ни было. В народе в это время сильная давка и толкотня, а звук пузырей, бой барабанов, шум многих колоколь¬чиков и бубенчиков, крик, гайканье, песни, бой в ладоши, резине свистки — вcе это поражает уши; разнообразные же костюмы мужчин и женщин представляют картину, весьма интересную для наблюдателя. Холостяки, когда бьют в ладоши, больше кричат хором: «ой-ой-ой-ойиох-ойиох», повторяя последнее как можно чаще. Пузырники при сем случае Стараются показать себя всячески: они, играя в пузыри, изгибаются в три погибели, качаются и взад и вперед и по сторонам как фигляры; головы свои не знают уж куда и закинуть, топают ногами в такты под звуки пузырей, стоя на устроенных лавках шилика, а иногда, выдернув из рта цевку, в которую надувают пузырь, производят резкие свистки, будто Соловей-раз¬бойник; также свистят губами и холостяки, бьющие в ла¬доши и гайкающие во время плясок. Пузырный звук по¬ходит на «тигин-тигин-тигин-до-до-до тигин-то тин-до», а бой барабанов на «ту-ту-ту-ту-ту-ту-тут! Туту-тут! Туту-ТУТ!» Женщины, приехавшие с женихом, поют тогда на дво¬ре невесты следующую песню: Сябах (2) изэ каятпыр, каятпыр (3) «Увезли-таки, увезли и везем (3)». Конда хварас сиок, абер хварас сиок (3) «Здесь не оставим мы, не оставим (3)». Абер ильмезыр каяс сиок (3) «Мы не взявши не поедем (3)». Ача чиберь Мареби! (3) Ача чиберь Тареби! «А кра¬савица Мария! (3) Красавица Дарья! (3)». Пирин да ача лаих, чиберь Кригорий, Кригорий (3) «И у нас детинушка хорош-пригож Григорий, Григо¬рий! (3)». Сябах, сябах изэ кайрымыр, изэ кайрымыр (3) «Увезли-таки, не оставили, увезли и везем (3)» Сябах хвармарымыр, изэ кайрымыр (3) «Не оставили-таки, не оставили, увезли (3)». Мужчины и женщины поют хором: «Ре-рэ-ре-рэ-ойра-рай-рай-рай-ра» (10). Когда женщины поют вышеприведенные песни, то не¬пременно размахивают навязанными на кисть одной руки вроде полотенца сарпанами, показывая тем свою бодрость. Когда побываешь на чувашской свадьбе, то после шу¬мит в ушах целую неделю, такого шуму на свадьбах у низовых чуваш и четвертой части не бывает, здесь же у нас совершенно другое. А пиво, пиво! ах уж это пиво! Так и льется на свадьбах у чуваш и ковшами и чашками, да притом же оно еще весьма пьяно: выпивши ковша два, остолбенеешь и будешь совершенно во власти Бахуса . Так как свадьбы у чуваш большею частью бывают по ночам, то в это время и собаки у них не спят от сильного шума и гайканья и бегают по деревне, не зная куда де¬ваться. Когда случится проезжать мимо той деревни, в которой свадьба, гайканье слышно верст за пять или за шесть, в особенности по утренней заре, подумаешь, что идет какая-нибудь рать неприятельская. Когда же перельются, напляшутся, то поезжане с сво¬ими пузырниками и барабанами идут с двора к невесте в избу, где она печально воет; тут такая опять давка, что нельзя и пошевельнуться. Здесь жениховы пузырни¬ки с невестиными начинают соперничать в игре и ста¬раются всячески перебить невестиных, а те — женихо¬вых музыкантов, и от того некоторые из них, выбившись из сил, падают и бросают свои пузыри; а у поезжан те же пляски и тот же шум, что было и на дворе у шилика. После сего невестин глава домовеселья вый киль бось, посмотрев на жениховых поезжан выго¬няет их из избы вон, и когда они пойдут гурьбою на двор, то за ними вслед выходит и невеста, выводимая посаже¬ным отцом жениха хыйматлых. На дворе подает служи¬тель пюлюхся пары две или три лошадей с повозками, в которые подруги или помощницы невесты, в присутст¬вии ее, укладывают приданое, сложенное и запертое в од¬ной или в двух кадях шобашка чиряс, кладут также в повозку перину тюжек и подушки сидар. Подушки у чуваш длинные как мешки, весьма удобные для вьючения на лошадь,и что, самое вероятное, и делали в старину. По окончании укладывания приданого посаженый отец возвращается в избу с теми же слезами. Между тем служитель пюлюхся подводит к крыльцу для невесты оседланную лошадь, (приведенную, конечно, от жениха, а посаженый отец, или смельчак, хыйматлых, взошедши в избу, скромно подходит к невесте и, взявши у нее руки, выводит ее в шилик к свадебным главам той босъ, сидящим в шапках на подушках, и тут в присутст¬вии их и жениха, тоже сидящего на своем месте, невеста раздает прощальные дары родителям своим, родствен¬никам и пузырникам, неразлучно при ней играющим. Потом с этими же музыкантами возвращается она опять в избу, где со всеми прощается, обнимая почти каждого и горько рыдая при звуках пузырей, в которые музыкан¬ты невестины нарочно играют тогда заунывно и протяж¬но, а со стороны родственников ее вопль и плач проис¬ходят в избе неописанные... Во время такой печальной церемонии жених подни¬мается с своего места со всеми своими поезжанами и са¬дится на подведенную служителем пюлюхся лошадь свою, точно грозный богатырь; также садятся на лошадей дружка и полдружка, а свадебный голова женихов той бось остается еще на своем месте в шилике, на устроен¬ных лавках, с родственниками невесты и свадебным ее головою, чинно сидя на подушках и в шапках. Между тем жених с дружкою и полдружкою геройски объезжа¬ют по солнцу трижды кругом устроенных лавок шилик, и когда объедут, полдружка пускает на восток стрелу, за которою бросаются все ребятишки, находящиеся на свадьбе. Нашедши стрелу, они приносят ее к женихову голове свадьбы; он, отдавши обратно стрелу тому, кто ее первый нашел, опрашивает ребятишек, далеко ли упала стрела и не подрались ли они из-за нее? Если стрела упала далеко, то значит невеста долго проживет, а если близко, то, по чувашскому суеверию, недолго. Потом свадебному голове кладут в четыре его сумы, похожие на русские кисы, такмак, новых моленных гостинцев, таких же, какие он привез от жениха, то есть масленых лепешек сюгю и сырников чигыт, чтобы у невесты хлеб и соль не переводились и она жила бы счаст¬ливо с мужем своим. Тогда свадебный голова подни¬мается с своего места и, распростившись с невестиными родителями и свадебным главою той бось, выезжает с женихом и со всем поездом со двора на улицу; выехавши туда, спрашивает так же, как и при выезде от жениха: все ли выехали? Посаженый отец, или иначе смельчак, хыйматлых, не выезжая с двора, отправляется за невестою в избу, а жених с поездом, держа нагайку на руках, дожидается невесты за воротами. Невеста с горькими рыданиями наконец выводится хыйматлыхом из избы и сажается под покрывалом на поданную служителем пюлюхся лошадь верхом; когда же она вложит ногти в стремена седельные, хыйматлыхом же, сидящим тоже верхом, выводится со двора; и как только она выедет, жених ударяет ее три раза по спине нагайкою, для того, чтобы она забыла девичью волю, чтобы удалилось от нее все дурное и чтоб она привыкала к чужой стороне. У ворот или даже до полевых ворот невесту провожают родители с родственниками и всеми однодеревенскими жителями, при том¬ных звуках пузырей. Посаженный отец хыйматлых, держа повод невестиной лошади, едет с нею рядом, а по другую сторону едет жена дружки сваха; сам же дружка едет рядом с женихом, а по другую сторону — пол¬дружка с луком, уже без стрелы, лишь с чехлом кистень, ибо стрела, как уже сказано, отдается тому из мальчи¬ков, который первый нашел ее; из поезжан же верховые едут гурьбою впереди, как наездники, а повозки позади. Таким образом поезд отправляется в дом жениха с наигрыванием тех же пузырей, барабанов, гайканьем и шумом, но все это уже гораздо сильнее прежнего, по случаю взятия невесты, а женщины, стоя на телегах и прислонившись задом к кибиткам, поют дорогою ту же самую песнь: увезли и везем и проч. По отъезде невесты сошедшиеся из окрестных око¬лодков народ и девицы толпами расходятся по домам, в числе мужчин увидишь и пьяных. Когда невесту привезут в дом жениха, то принимает её с лошади тот же хыйматлах «посаженый отец» на разостланную на дворе кошму собынчик или войлок кизе, на который родителями жениха кладутся деньги. Невес¬та наступает на деньги и берет их себе. Так как поезд возвращается с невестою почти всегда к вечеру, то после сего обряда запирают невесту спать в клеть с золовками или другими родственниками жениха. Те поезжане, ко¬торые не сродни жениху выпивши пива и винца, разъезжаются по своим деревням; находившиеся же в церемонии, равно и родственники остаются у жениха отдыхать до следующего утра, для исполнения окончательных об¬рядов. Это называется шилик ирдеряс, то есть «прово¬дить, или окончить, шилик» (устроенные на дворе для церемонии лавки). Поутру невесту выводят в том же наряде и под пок¬рывалом из клети, где она ночевала с девицами, и вмес¬те с женихом отправляют для венчания в приходскую церковь, куда с ними едут посаженый отец хыйматлых и дружка с женою (свахою); ездят с ними и другие родственники. По окончании венчания, по приезде в дом жениха, сваха снимает покрывало с новобрачной и голову у нее убирает по-женски сарпаном и масмаком, в уши вдевает проволочные серьги алга и наряжает сверх того молодую в хошпу (женский парадный наряд под № 3-м). Затем начинаются следующие церемонии: 1) Новобрачных и дружку с женою его (свахою) становят на дворе среди устроенных лавок шилик и покрывают всех четверых кошмою; свадебный глава той бось, помолившись на восток богу, с яичницею в чашке, приготовленною жидко на молоке, отведает сначала это кушанье, а потом плещет по ложке на покрытых кошмою, по порядку, начиная с молодого, с тем чтобы новобрачные были белы, чисты, как в яичнице молоко, и чтобы наслаждались они во всю жизнь свою счастием, как яичница в молоке плавает. После сего полдружка и две девицы поочередно пляшут под звуки пузыря, а одна из девиц пляшет, держа в руке на спичке вареную и молоке небольшую лепешку сюмах, с которою она, по окончании пляски, проходит между стоящих под кошмою новобрачных; у этой плясуньи молодая тут же выкупает лепешку за 10 или 20 копеек. Эта пляска называется хирь сюмах, то есть «девичья лепешка». 2) Молодые входят в избу, в которой все церемониальные лица и родственники садятся кругом по лавкам и нарам, держа в руках по ковшу пива, и молодая начинает им раздавать дары и кладет оные на ту самую руку, в которой у них ковш с пивом корга; само собою разумеется, что она дарит начально свекра, свекровь, свадебного главу той бось, жену его, посаженого отца хыйматлых, жену его, дружку с женою, полдружку, пу¬зырников, служителя пюлюхся, а затем родственников, сидящих рядам по старшинству. Дары мужчинам состоят из рубах, холста кюбе пюлих, то есть «нарубашечный стан», а женщинам из головных уборов сарпанов, масмаков, но, впрочем, и им дарит молодая рубахи или холст; музыкантам же, пузырникам, сверх того платит сам мо¬лодой деньгами по целковому или по полтиннику. Когда новобрачная раздаст всем дары, жена дружки шаха опрашивает каждого по порядку: доволен ли подарком? На это отвечают вое: довольны, но хотя и отвечают они так, а случается, что некоторые остаются недовольны, и в таком случае сии последние подарки свои выносят на двор и развешивают на березке, поставленной среди устроенных лавок шилик, а молодая забракованные подарки тут же заменяет другими. 3) По окончании этой церемонии молодая подносит каждому из обдаренных по ковшу пива, а они кладут ей в ковшик деньги, гривенник, четвертак, полтинник и даже некоторые по целковому, смотря по карману, и каждый при том целует молодую. 4) После такого угощения и дани со стороны гостей молодую ведут в лачугу лась; муж ожидает ее на крыль¬це, и когда она спускается с крыльца, он наступает ей на ногу, дабы узнать, не застенчива ли она. При входе мо¬лодой в лачугу полдружка с одною девицею держат у порога, поперек, лоскуток холста, шириною пальца в два, через который молодая должна перешагнуть; подружка в это время у девицы или девица у него лоскуток сей вырывает из рук, и кто успел это сделать, у того молодая лоскуток выкупает за 10 или 20 коп. Этот лоску¬ ток холста называется бирих парни, то есть «бирихов подарок», а бирих у чуваш небольшой языческий божок. 5) Наконец, по выходе из лачуги, один из молодцов, который умеет шутить и говорить прибаутки, называемый шабас, встав на устроенные лавки шилик, гласит следующие слова: Нарт нарт кувагал! «Ути, ути, утка! Шта каян кувагал? Куда идешь утка? Сярык касма каядып. Репу резать иду. Сярыкне Кама барадын? Репу кому подаришь? Чиберь ингине барадып. Хорошенькой невесте подарю. Вот изъяснение сих стихов: Утка есть новобрачный. Полет к репе — прибытие новобрачного к своей жене. Резание репы — откровение чистейшей любви и брачное ложе. Дарение репою — отдание своего сердца жене. Означенный оратор называется шабас, вероятно, от русского «шабаш», потому что этим заканчиваются зна¬чительные обряды во время свадьбы. 6) После таких восклицаний молодых запирают в клеть, и они остаются там не более, как часа с два, после чего подымает их сваха или сноха молодого. 7) По «шествии с брачного ложа молодой дают вед¬ра с коромыслом, и золовка, а за неимением ее другая девица из родственниц, ведет ее к воде, необходимой потребности человеческого жития; за ними идут с гайканьем дружка, полдружка, девицы и холостяки, оседлавши кто кочергу, кто сковородник, кто помело, а другие палку. Когда золовка приведет ее к источнику, кладет в ведро грош, который молодая берет себе, но когда она станет наливать воду, золовка трижды выливает у нее из ведер, пиная ногою, а на четвертый раз, налив, воды, возвращаются домой с теми же криками и верхом на палках. Дома молодая варит яшку, которую все едят, как кушанье, приготовленное новобрачного невесткою или новым человеком, ибо по-чувашски молодая назы¬вается синь сан, то есть «новый человек», по случаю поступления ее в круг потомков другого родоначальника. После сих церемоний родственники пьют еще с сутки и тем прекращается, наконец, пир свадебный, а с прекра¬щением пира убирают и устроенные на дворе лавки шилик. По окончании свадебных обрядов у новобрачных бывают следующие визиты: 1-е. Через неделю после свадьбы ездят новобрачные с родителями своими к тестю в гости с пивом; поездка сия называется сарпан сыры, то есть «сорбанный пир», а сарпан у чувашских женщин — головная повязка вроде полотенца с вышивками по краям и концам, которой мо¬лодая повязывает после венца девичью свою голову. 2-е. Недели через три или через месяц после этого пира ездят они также к тестю с пивом, вчетвером или впятером с родителями своими и с одним из родствен¬ников. Поездка сия называется поза сыры, то есть «пос¬конное, или пеньковое, пиво», потому что в это время, летом, поспевает пенька на полях, и чувашские женщины начинают собирать ее, в том числе и новобрачная у сво¬их родителей. 3-е. Через полгода после свадьбы молодые ездят к тестю с своими родителями и родственниками, всего в числе 12 человек, с пивом, и пируют там дня с три. Пир сей называется тарна, то есть «обращение к родителям», или «отзывки», у русских бывающие дня через три после свадьбы. У чуваш отец дарит в этот приезд дочь свою лошадью, коровою, овцами, пчелами, если они у него есть, гусями и индейками. Этот обычай походит на ази¬атский, когда дочь у степного жителя удаляется в другие аулы или горы, и как будто указывает, что чуваши дей¬ствительно вышли из-за дальних гор, во время нашест¬вия на Болгары монголов. 4-е. Через полгода после сего отцы с роднёю, тоже человек до 12, ездят с пивом к молодым и пьют дня с три, что называется худа кирьмя, то есть «сватов приезд», потому что тогда пируют новые сваты из другого рода, откуда взята новобрачная. На всех вышеприведенных пирах пляшут и новобрачные, а до того пляска для них считается непозволитель¬ною, но пузырной музыки во всех сих случаях не бывает, а звучат одни известные гусли кусля, перешедшие к чу¬вашам от русских. | |
| Просмотров: 3533 | Комментарии: 1 | | |
| Всего комментариев: 0 | |